Солнце уходит за Этну. Нескучные истории - Татьяна Кравец

А тетю Асю с ее суперотбеливателем я призвала на помощь, когда случайно капнула на рукав шелковой блузки маленькое, с горошинку, пятнышко от апельсинового сока. В голове вспыхнули слова из рекламы: «Что ты делаешь? Не лей… – Не волнуйся, это специальный отбеливатель, для мягкой и щадящей стирки». Я положила рукав блузки в тазик, немного капнула отбеливателя и… впала в кому: резко пошел дымок, а через минуту я увидела одинокую пуговичку с манжета и сильно обгоревший обтрепанный рукав. Вечером в гости пришли друзья. Я решила с места в карьер поделиться печальной новостью – повела в ванную, где на сушке висела бывшая блузка с лохмотьями бывшего когда-то рукава. От смеха они долго не могли сказать ни слова. Наконец, заикаясь, кто-то произнес: «Это не тетя Ася, это фильм «Челюсти»!

Теперь же вот угораздило испытать систему торможения итальянских вагонов! И тут же я разозлилась: что это за кран такой?! Ни пломб нет, ни крупных надписей! То ли дело у нас, в России – большой, заметный! Но разделить чувства было не с кем, и они потихоньку остыли. Я собралась спать.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем поняла – опять что-то не так. От окна сильно дуло. Включив свет, увидела встроенный в раму окна кондиционер, который работал на полную мощность. Когда уезжала из Сан-Ремо, на улице было под тридцать градусов тепла. Понятно, что оделась очень легко. Теперь же в купе было в два раза холоднее. Под окном находилось несколько разных кнопок, но я не рискнула дотронуться до них – вдруг окно вывалится. Недолго думая, достала из сумки газету и попыталась прикрыть отверстие, откуда поступал холодный воздух. Дуть не перестало. Тогда я достала вторую газету, разделила ее на страницы и стала укутывать себя. До сих пор не понимаю, как додумалась положить газеты в сумку – неужели читать собиралась на площади Сан-Марко??? Согрелась ровно на пять минут. Перевернулась на другой бок – мое самотканое покрывало развалилось. Снова стала лепить страницы по частям тела.

Сколько продолжалась такая мука, трудно сказать. На одной станции незапертая стеклянная дверь купе распахнулась, и вошли молодые туристы – парень с девушкой, поздоровались по-английски. Быстро скинув рюкзаки, они погасили свет и легли на свободные места моего спального плато. Переворачиваться и шуметь газетой стало неудобно, но долго терпеть я не могла. Один раз, второй… Шорох был слышен, наверное, во всем вагоне. Не выдержала, вышла в коридор – погреться. Когда вернулась, иностранцы включили свет и выразительно посмотрели на меня. «Б-р-р-р», – звуками и жестами я изобразила жгучий мороз и предложила поменяться местами: они – у окна, я – у выхода. Видимо, вскоре они тоже стали замерзать: парень вытащил из рюкзака спальный мешок, распахнул его как одеяло, и они утихли.

Мне у двери оказалось ненамного теплее, и через десять минут я снова взялась за газету… Что было дальше, трудно описать. Со скоростью звука молодой человек подпрыгнул со своего места, не глядя, вытащил из рюкзака второй спальный мешок и накинул на меня. Чувствуя его состояние, я не решилась даже пикнуть о своей благодарности.

Согревшись, мы уснули, как сурки. Поезд приехал в Венецию, но мы не шелохнулись. Никто не будил. Проводники опять куда-то исчезли…

С каким же радужным настроением после столь теплого прибытия я гуляла по Венеции!!! А после поездки почувствовала себя абсолютно свободным человеком – могу спокойно, без оглядки на разные стеклянные двери в поездах, путешествовать по итальянским городам и весям.

Наивная такая была.

Генуя в моих визитах в Италию возникла спустя три года после ночного венецианского поезда. Я приехала сюда на один день и вечером должна была уезжать. Решила прогуляться по улице Гарибальди. Шла и представляла, как идут соратники великого итальянца на борьбу за свою свободу. Воображение увлекло в небесные дали, я подняла голову и замерла. Взору предстали красивые, украшенные лепниной и цветами воздушные мостики, соединяющие здания с противоположных сторон.

«Вот бы посмотреть на эту красоту сверху», – подумала я. И тут же пригорюнилась – как такое возможно?

В следующую минуту увидела открытую дверь особняка – и, не раздумывая, шагнула внутрь. Поднялась по лестнице, прошла по коридорам и заблудилась. Минут десять гуляла по этажам.

А потом решительно вошла в какую-то комнату. Это оказался офис. Мужчина, сидевший за столом, что-то спросил. Я ответила традиционно: «Русса туриста». К мужчине подошли его коллеги, и все хором стали что-то бурно мне говорить. Я ничего не понимала. Собравшись с силами, поднатужилась и вспомнила одно итальянское слово из разговорника – «визитаре», что значит «посещать». Но что посещать? Не рассказывать же им про мои воздушные грезы. Тогда о чем? Как заклинило, никаких слов на ум не приходило. Итальянцы молча взирали на меня. Вдруг в голове вспыхнуло: на углу особняка, в дверь которого я вошла, висела табличка «Галерея». И я радостно закричала: «Визитаре галерея!».

Народ в офисе снова забурлил и стал что-то показывать руками. Я смотрела на них с улыбкой – то ли Джоконды, то пациента психбольницы, и качала головой: «Не понимаю». Собеседники устало вздохнули. В воздухе завибрировала нотки напряженности: работа стоит, дамочка не уходит. Потом они переглянулись, дружно подошли к окну, отодвинули стол, открыли жалюзи, распахнули раму и махнули руками за окно – «визитаре»! Я выглянула наружу: подоконник с другой стороны оказался вровень с землей, образовалась небольшая площадка. Попятилась назад. Но дружный коллектив жестами и возгласами подталкивал меня к выходу в… окно. (Опять стеклянная дверь?!) Решилась и шагнула, окно за мной тут же захлопнулось.

А передо мной открылся удивительный вид: те самые воздушные переходы, из-за которых я оказалась в коридорной западне, а еще – потрясающая архитектура.

Не успела насладиться, дверь помещения с другой стороны площадки открылась, и вышел молодой человек: «Синьора, синьора». Я пошла на зов. Войдя в дверь зала, ахнула – полотна итальянских мастеров Караваджо, Веронезе, а вместе с ними и других великих – Ван Дейка, Рубенса! Радостно пошла приобщаться к прекрасному. И уже собиралась уходить, как снова услышала оклик того молодого человека:

– Синьора, музик… Паганини…

С горем пополам, после нелепых вопросов и отчаянных жестов я поняла, что где-то еще есть зал музыки. Мой визави усиленно повторял имя Никколо Паганини и увлекал меня в направлении от указателя «exit», при этом напевая «ля-ля-ля».

– У вас что, музыкальный вечер Паганини проводится? – спросила я по-русски. Услышав знакомую фамилию, мой гид закивал головой и снова показал в сторону. Я двинулась за ним в другой зал. Только вошла – перехватило дыхание. В центре высились две стеклянные колонны, внутри которых находились скрипки.

Говорят, что в шоковом состоянии у человека открываются удивительные способности. Не знаю, как у других, а у меня точно случилось. Я вдруг стала понимать все, что говорит мой гид Карло – так его, оказывается, звали. Он рассказал, что великий скрипач родился в Генуе, и что здесь выставлена любимая скрипка виртуоза, которую для него изготовил великий мастер из Кремоны – Гварнери. Сегодня этот инструмент бесценен.

Глядя на скрипку, я забыла о времени. Было ощущение, что звучит музыка… Такие же волнительные чувства испытывала при знакомстве с творениями Родена и Микеланджело. Бронзовая скульптура «Граждане Кале» Родена в Парижском музее потрясала легкостью человеческих движений, а мраморный Давид в галерее «Уффици» казался живым и теплым.

Когда направились к выходу, Карло поинтересовался, не хотела бы я взглянуть на город с высоты птичьего полета (итальянский язык вдруг стал совсем легким!). Я не успела ответить, как он взял меня за руку и повел через дорогу – в здание напротив. Обошли огромную очередь – оказывается, вход был платным. Но контролер кивнула моему гиду и пропустила нас. Мы поднялись на третий этаж, однако здесь путь преградила женщина-полицейский. Карло стал что-то ей объяснять – она была непреклонна. Пять минут, десять…

– Проблемы? – подошла я к ним.

– Но, но (нет, нет), – успокоил Карло и очень выразительно посмотрел на стражницу. Она ринулась к лифту и махнула мне рукой. Я шагнула, лифт закрылся. Карло исчез. Я даже не успела сказать «спасибо».

Мы поднялись на самую высокую башню города. Вид открылся потрясающий. Только вернувшись в Омск, я узнала, что побывала в одном из лучших музейных ансамблей Италии – Палаццо Бьянко и Палаццо Россо. До сих пор не верится. В музей – через окно! И встреча с Паганини! Может ли быть еще что-то более удивительное???